Этносы и ландшафты

Гердекс: Где находится центр славянской цивилизации? Не вдаваясь в вопрос, ответил бы, что в сердцах. Но, видя конкретность, отвечу – в трудностях севера, в духе ландшафта, в духе территории. Неразумно искать место, теперь при вас все места другие, и там, где раньше кипела жизнь, сейчас кладбища, равнины, свалки, стройки, города, какая разница, что сейчас там. Отвечу продуктивно на вопрос по сути, для понимания сути того, о чем спрашиваете.

Эоническое (полевое) месторазвитие соучаствует в формировании сознания человека наряду с климатическим, отпечатываясь в различиях рас и народов. Магия пространств, отпечаток сил природы формируют этнос. Из духа ландшафта проистекают истоки народной, этнической души. Шаблон национальных свойств возникает из мироощущения окружающих сред. Русь - это бесконечные равнины, непересеченные ничем, кроме колоссальных рек – жил жизненности, в этих равнинах человек издревле ощущал свою ничтожность, малость, потерянность, и, лишь соизмеряя себя с духом ландшафта, становясь с ним вровень, становится сам необъятным как его принадлежные долины и плодородные нескончаемые земли. Во всем есть два пути и в мироощущении себя тоже. Русская душа – либо раб большего, если большее ею признанно, либо величавый властитель полей нескончаемых, хозяин плодородия. Русич, тихо, как ковыль, увиливая от ветра, смотрит на вечность и также тихо, невзначай утягивается прочь от земного, как семена ковыля, переливаясь всеми цветами радуги, стремятся вдаль, стремятся пересечь недосягаемый горизонт. Русич может объять необъятное и этого даже ему мало, - вот он дух ваш, вот он доминирующий признак психотипа. Возьмите другие степные народности: степи Китая, Калмыкии, Бурятии, равнины Индии, пустыни Сирии и Аравии. Будда просветлел, лишь скитаясь на широких равнинах Патны, блуждая по ним пять лет. Христос познал самость, лишь уйдя в пустыню. Но данное - отдельный вопрос, который я освещу далее.

Посмотрите теперь на психотип горской жизни. Степи и пустыни не имеют границ и выражением, пиком себя человеческая душа определяет горизонт, но в горах другое, каждая вершина – индивидуальность, все они ассоциативно вызывают различные чувства в воспринимающем. Горные духи ландшафта развивают самостановление на границе с эгоцентризмом, в них можно черпать себялюбие, контраст, превосходство, а живущие в долинах межгорий – замкнутые люди, всегда в оппозиции, всегда на контрасте. Горы защищают от централизованности, так поступают мертвые горы Тибета и Тянь-шаньские горы, их воспринимают лишь изгои, отвергнутые или отвергшие цивилизацию, изгои или самосохраняющиеся праведники, но плодородные горы между Европой и Азией склоняют к раздроблению, себялюбию, присвоению, там что ни предгорье – собственность, изоляция в присвоении местного изобилия. Но люди тех мест давно забыли, как возделывать земли, они ослеплены сверканием нагорных вершин, они помнят лишь их блеск, присвоив его себе. Эллада и Швейцария, Грузия и Северный Китай тому примеры, Шотландия – предупреждение. Суровые ландшафты делают сознание твердым, но заботливым о будущем. Север и Юг в вечной оппозиции смысла и празднества, заботы и пренебрежения к труду, – все это работа ландшафтных духов стихий, зависимости сознания от сред земных.

Итак, центр не там, где произведено действие, но там, где оно могло быть вызвано. Владимир Киевский – князь Руси Великой, в 988 году принявший в лице всей Руси христианство, племянник Ингваря был северного происхождения, тем не менее, примирением своим внутренним воспринят был русичами и оценен как славянский князь. Ибо, в безграничной степи свято все, что велико, и на просторе легко оценить высокое и великое, ибо шкала оценки от горизонта до горизонта и широта души во всеобъемлемости. Силы земли крепче, чем силы кровные, и не тот человек, где рожден, а тот, где окреп и где осознался. Место развития - критерий мироощущения и не потому, что русичи более святы, а потому, что границы их «Я» более раздвинуты, чем у других. Господь ставку на вас делает, Россия – пустыня, в коей Господь себя обрести способен. Слово, предвечный логос, лишь в пустоте, в пустыне осознаться, не переотразившись, может. Я общался в свое время с Толстым старшим, помните его рассказ о монахе, который в поиске святости ушел в пустыню и вынужден был там бороться с насекомыми, это образ святой борьбы за справедливость, святость, покой. Можно потерять себя в этой борьбе с тенями, миражами, которые могут завладеть душой, поглотив ее в борьбе, как два степных царства Восточная Росия и Монголия, также и в душах сопряженно с общим. Но где Христос в вас, в росах?