Я вскрою вам источник нашей славы...

Я вскрою вам источник нашей славы, как я уже сказал, не человеки вы. В статичности миров, когда незрело было вечности забвение, четыре тысячи нас было во главе углов. Мы были ангелы–хранители творенья. Обет наш уготован был во благо всех миров. Наш окрыленный дух носился над стихией, забвенье укрощая в ней в аспекте Божьих слов. Когда один из нас забылся на мгновенье, погрузившись в бездну нерожденных снов, Господь пришел к Венцу, Сам погрузившись в самосотворенье. Два полюса в тот миг воздвиглось во вселенной. Тот полюс, что отныне пробужден без Сна, тот, что в реальности вне времени был, пока мы без него в иллюзии стихии дух держали. И тот, о ком мы не подразумевали. Сей дух стихии, смерч несотворенных форм.

Отняв у одного из нас реальности покровы, он вызов бросил Богу, на нас спустив сомнения позор. Тогда не все в великом страхе устояли. Тот ангел, что спустился в сон иллюзий первым, который призван был хранить статичность времени, стал поражен величьем форм, стоящих за пределом пониманья. Познавши бесконечность мира в созерцаньи, взглянул во внутрь себя, увидев вечность Содержаньем. Познавши сходство Мирозданных сил – Бескрайность сил стихии во вселенском понимании и то бесценное, что сам в себе хранил, он объявил, что найдена реальность тайного познания, а мир, реальным был который, для него – великий сон Господнего скитания. Решив бескрайность идеальной как сосуд для Вечности, в нее он с трепетом шагнул, и этот всеединый, до свершения сего, великий миг предстал пред ним как вереница снов, отныне и вовеки, до скончания времен не моментальных.

Когда Вселенная вся просветлилась вмиг, приняв в чресла свои Господен дух, мир наш прозрел, но Падший, не приняв его, внушил всем, кто носил в себе то, что и он, что Бог не постоянен, а эволюция - игра моментов, и только он как Вечность в Бесконечности Пространств реален.

Для тех же, кто в соблазне сна иллюзий устоял, Господь явил Себя и с нами был сакраментален, познали мы себя. Нас было много меньше, чем стихии. Мы ее не удержали, но нам в подспорье от конечного мгновенья срок один был дан. Должны мы были снова сделать Вечным мирозданье. Те, кто рожденным был пространственно, не временно, до нас, припавши ниц безличностно пред Богом, воздвигли Храм его судьбы, соткав его великий путь в ментальном понимании. Сие ожило. Должен был Господь в него вдохнуть свет Истины Духовного Исканья. Но он уже заранее, до этого ожив, увидел путь в искании Утери, сам став Утерянным без Вечности в своем самопознаньи.

Господь отверг его как жизнь, в котором духа нет. Но, как и винограда кисть, не может в мир родиться без лозы, так и частица божьего творения, пришедши раз, не исчезает в распыленьи. Господь отдал распоряжение творившим все его тела, найти духовную частицу, ту, что сокрыли при рождении. Творитель каждый дал ему свое, но тут нашелся тот, кто дал ему Ничто. И так Господне отраженье не отразило вечность вновь, но показало мир, каков без тех двоих, кто вглубь уйдя стихии, создали из нее клубок оков. Сие творение пребывало в снах и как не может быть прозренья в том, кто от реальности далек, так и сие отвергнутым осталось к миру. И нарекли его Архонт.

Сие создание томилось в этом мире, стремясь в пучину мрачных снов. Там дух его возлег в безличии сопротивленья Богу. Тот, кто родился, может пасть или принять Господне, но, кто еще до сотворения погружен в иллюзию подобья Богу, не будет развит, ибо он не ОН. Архонт творился как прообраз Божий, но сам, решив до времени, что он Господь Бескрайности Пространства, не принял импульс к проявлению божьих слов. Не то - бескрайнее, что осознать себя не может, не то, что все в себе вместить захочет, но то, которое нести в душе своей способно кристалл любви, свободы и к стихии противленье.

Так мир наш стал двойным, мостом, лежащим между Раем, где был порядок вековой, и мрачным хаосом, ужасным ураганом, носившимся во Тьме бескрайности пустой, служил Архонт. Его необходимо было переделать, дав то, что лишь один творивший не доделал в срок. И именно к нему пришла Господняя команда незамысловатых слов: “Иди и дай то, что не дал в начале всех времен”. Творитель тот, не думая о корысти лукавой, вместо того, чтобы слепить сосуд для духа прообразом индивидуальным, творил его таким, каким принял себя в самопознаньи. Стихия недолго не являлась в ожидании, она отняв духовность сотворителя, ожив ужасным вихрем в сердце у Архонта, отправила его в скитание.

“Нет, он не примет Бога”, - возрыдала вся моя родная братья. Архонт скитался, ибо в нем текла уже живительная ангельская кровь. Упорный смысл стихии леденил, рождал в сердцах у нас глухую боль. Господь призвал к себе пустую душу Ангела-творителя духовного сосуда для Архонта. “Кто ты?” - спросил его. Замешкавшись, душа пустая прошептала: “Я полог тьмы, гонитель всех, кому предстало кем-то быть, я все, я всё, я - Ты, я буду ждать живое во твореньях, чтоб искушать всех их небытием, я буду там, где духа есть забвенье, где сладкий полог бесконечных снов. Убьешь меня, я, усыпя того, кто мною был уже калечен, проснусь от мира в мир бескрайних дрем, я окуну тебя в конечность, а сам воздвигнусь во главе углов. Я больше чем все то, что ты увековечишь, я до тебя явился, ибо я тебе Покров”. “Вещало сердце это бытие Архонта”, - так нам испуганным все объяснил Господь. Но в каждом все ж страданье трепетало, не цел стал мир, он претерпел раскол.

Нам нужно было думать о Вселенной, она обитель всех известных форм, но то, что в ней не возлежало, несло в себе угрозу и для нее, и в ней для всех миров. Настало время, Бог ушел в познанье. Вселенная застыла в ожиданьи его проникновенных слов. Явившись вновь, Господь светился как само сияние, он полон смысла был, познали мы его Отцом.

Явил он нам свое веленье - закрыть засов за дверью падших форм. Изъял сначала дух творителя уснувший отцовством Он своим и укротил его, освободив от темноты бунтарских форм. Поставили его мы на границе заклинанием: “Прими стихия в плоть свою твой собственный Покров. Подарок сей тебе самой твои покровы, святилище судьбы, нагие формы неживого в тебе Бога. Зовется сей покров – Архонт. Он - твое тело и твоя печать. Вы будете, доколе будет длиться Слово Бога, во тьме самих себя искать. Но нет для вас иного крова, чем рабская гордыня, не дающая само себя принять”. Закрылся мир, в котором нет границ, простерся вновь от бездны в бездну, где нет края, наш мир ушел, оставив на одном углу печать. Мы все вздохнули, с нами Слава нерушимого Проявленного Бога.

Наш мир крепчал, мы пребывали все в работах. Познавши вмиг себя, теперь мы познавали друг во друге Бога. Один лишь дух из нас страдал, клинком загробным его израненное сердце страдало в огненной истоме. И вот настал тот день, когда его Господь призвал: “Томиться будешь ты доколе?”

“Раскаянья мои не видят никакой дороги, болит душа, но в ней чужие боли, я слышу призраков изгнанья, они во мне как мира раннего воспоминанье. Я говорю себе, что мир весь цел, а сердце плачет, что не каждый уцелел. Чело мое томится раной ихнего непослушанья”.

Держали все тогда совет. Господь нам дал второе испытанье. “Нет исповеди для того на свете, кто жаждет ясного пути, вы дети, вам скажу я, только верьте, дорога в вечность впереди. Тот, кто лелеет в сердце исповедать, вкушает плод неспелый от души, нельзя себя до срока мерить, вначале нужно путь познания пройти”. И далее Он дал распоряженье дорогой жизни всем назад пройти, соткали все мы путь всех душ Вселенной, в одном, Едином, для него пути.

Вердикт он вынес нам таков: “И тот, кто в жажде ревности пустынной не хочет быть тем, кем он есть, а хочет быть как сразу всё, и те, кому не близок путь в сердцах прозрений, а лишь в себе, послужат лишь себе во зло. Я объявляю вновь, то, что они украли у миров во сне глубоком, то, что есть в них, оно еще не То. Бескрайность навсегда останется бескрайней, не выйти из себя в свободу, не прозреть, замкнувшись в бесконечности материй, нельзя себя Великим во Вселенной всей всецело объявить. Бескрайность – то, что будет искушеньем, она способна искушать сердца. Но объявлю теперь я избавленьем границы там, где нету края, нет конца, и гранью мира буду я, за мною дам вам верным я свободу в их сердцах. Та вечность, что потеряна в просторе недр стихии, возляжет в освобожденные сердца за грань скитаний как безвремье. Нет времени, а значит нет начала, нет конца. Вы вечны в том, что есть у вас мое, и вы себе его возьмете”.

Работа наша над собой была завершена. Теперь должны мы были совершить для Бога общую работу: “Храните в суете покровов ночи, в пустые дни тоски того и тех, кто не они, храните мир от их чарующей тревоги. Теперь, когда пустилось время вспять, настанет эра нового движенья. Дорогу старых достижений, ошибок для ошибшихся, их судеб роковых я соберу в единый свод чрез вашу память, она бесценна, но для пройденных дорог, и так, тот каждый, кто забвеньем искусится приидет вновь в начало всех дорог, и его путь оттуда повторится, в сием знаменье дам: “Отрекшись дух от духа, мертв”. Сей план судьбы моей покажет путь к паденью, коль мой народ погибнет, я, его Господь, уйду за ним, я в нем Един. Сей вам соблазн для слабостей во избавленье и сильным в испытанье на любовь. Сие есть мера в духе вашем, узнает каждый чрез нее, насколько дух силен мой в каждом”.

Сие Господь отдал, во имя утешенья, тому, чей дух стенал без искупленья. “Сие есть то, что ты в себе попрал, храни до часа мира избавленья”.

Настало время мир отправить в путь. Господь собрал творителей с тем, чтобы мир шагнул туда, куда ещё не проникало семя духа.